Психология развития и возрастная психология - Кулагина И. Ю. - 1. Условия развития. Старение и психологический возраст

Обычно последний период жизни человека называют старостью. Д. Б. Бромлей выделяет помимо старости (55 - 70 лет) еще дряхлость (после 70 лет). Мы будем вслед за Э. Эриксоном называть последний период жизни поздней зрелостью.

Мы полагаем, что такое название в большей степени отвечает содержанию завершающего этапа человеческой жизни. Кроме того, данный период для многих людей не соответствует тому, что обычно принято понимать под старостью и что кратко выражено поговоркой: "Старость - не радость". М. М. Пришвин, например, писал: "Неважно прошло у меня и детство, и отрочество, и юность, и вся молодость - все суета. Но старости начало (65 лет) меня радует..."

Различная трактовка последнего периода жизни отражает присущее ему резкое расхождение разных линий онтогенеза, резкие различия его содержания в зависимости от индивидуально-личностных особенностей человека.

Пожалуй, наиболее распространенное отношение к этому периоду жизни передано грустно-лирическими словами известного русского философа В. В. Розанова: "Тишина вечера естественно наступает для всякого человека в 70 лет".

A. B. Толстых приводит два афоризма, выражающих противоположные точки зрения на данный возраст. Один из них принадлежит родоначальнику протестантизма Мартину Лютеру: "Старость - это живая могила". Другой - известному французскому писателю Андре Моруа: "Старость - это дурная привычка, для которой у активных людей нет времени". Заметим, что оба суждения очень психологичны: и то и другое указывает на зависимость содержания последнего возрастного этапа от формы жизни человека, от его мотивации.

1. Условия развития. Старение и психологический возраст

Как мы отмечали выше, рубежом, разделяющим зрелость и позднюю зрелость, обычно считается уход на пенсию, окончание активной профессиональной деятельности. Это событие часто порождает кризисный период - кризис ухода на пенсию.

Прежде всего негативно сказывается нарушение привычного режима и уклада жизни, нередко сочетающееся с острым ощущением противоречия между сохраняющейся трудоспособностью, возможностью принести пользу и их невостребованностью. Человек оказывается как бы "выброшенным на обочину" текущей уже без его деятельного участия общей жизни. Снижение своего социального статуса, потеря сохранявшегося десятилетиями жизненного ритма иногда приводят к резкому ухудшению общего физического и психического состояния, а в отдельных случаях даже к сравнительно быстрой смерти.

Кризис ухода на пенсию часто усугубляется тем, что примерно в это время вырастает и начинает жить самостоятельной жизнью второе поколение - внуки, что особенно болезненно отражается на женщинах, посвятивших себя в основном семье. По одной из версий, время взросления второго поколения оказывает большое влияние на продолжительность жизни многих людей - в связи с потерей очень значимой ее стороны.

Начало последнего периода жизни обычно связано с ускоряющимся биологическим старением. Начинает убывать физическая сила, ухудшается общее состояние здоровья, снижается уровень некоторых психических функций, прежде всего памяти, ухудшается функционирование органов чувств. Все эти регрессивные процессы проявляются у разных людей в разной степени, в зависимости от соотношения их хронологического и биологического возраста. У части людей паспортный возраст очень сильно отражается на психологическом, а последний, в свою очередь, существенно влияет на биологический. При этом свой паспортный возраст так или иначе соотносится со средней продолжительностью жизни.

Напомним, что сейчас в России средняя продолжительность жизни составляет для женщин 72 года, а для мужчин - всего 58 лет. Однако не все люди учитывают, что эти средние показатели отражают статистические данные, включающие смертность в любом возрасте, в том числе в младенческом. Если же, например, вычислить среднюю продолжительность жизни мужчин, уже проживших те же 58 лет, то она окажется намного больше.

С уходом на пенсию, нередко совпадающим с ускорением биологического старения, часто связано ухудшение материального положения, иногда более уединенный образ жизни. Кроме того, кризис может осложниться смертью супруги (супруга), утратой некоторых близких друзей.

Согласно Э. Эриксону, в период поздней зрелости "фокус внимания человека" сдвигается от забот о будущем к прошлому опыту. Заметим, что тем самым психологическое прошлое резко увеличивается, а временная перспектива, напротив, сокращается. Таким образом, предполагается психологическое старение, появление чувства старости. Тем не менее Э. Эриксон выделяет здесь, как и на предыдущих возрастных этапах, две основные линии развития.

Если человек "каким-то образом заботился о делах и людях... переживал триумфы и поражения в жизни... был вдохновителем для других и выдвигал идеи", у него "могут постепенно созревать плоды... предшествующих стадий". Происходит "эго-интеграция", связанная с суммированием и оценкой всех предшествующих стадий развития личности.

Э. Эриксон подчеркивает, что эго-интеграция является в поздней зрелости более значимым для человека фактором, чем свойственный ей психосоциальный кризис. При прогрессивной линии развития на предыдущих стадиях человек может положительно оценить всю свою предшествующую жизнь, с удовлетворением подвести ее итоги как в профессиональной деятельности, общественных отношениях, так и по линии брака и семьи. Видя свое продолжение в детях и внуках, в том, что он смог сделать как профессионал, человек не страшится неотвратимости смерти. Только теперь, на последнем этапе жизни, он обретает, согласно Эриксону, настоящую зрелость и "мудрость прожитых лет": "Мудрость старости отдает себе отчет в относительности всех знаний, приобретенных человеком на протяжении жизни в одном историческом периоде. Мудрость - это осознание безусловного значения жизни перед лицом самой смерти". Если же человек воспринимает свою прошлую жизнь как цепь "нереализованных возможностей и ошибок", то на ее заключительном этапе у него не может быть эго-интеграции. Ее отсутствие приводит к скрытому страху смерти, сопровождающемуся сожалением, что нельзя прожить жизнь заново, либо к отрицанию "собственных недостатков... путем проецирования их на внешний мир". Э. Эриксон характеризует состояние человека при таком варианте развития, как отчаяние. "Судьба не принимается как остов жизни, а смерть - как последняя ее граница. Отчаяние означает, что осталось слишком мало времени для выбора другого пути к целостности; вот почему старики пытаются приукрасить свои воспоминания".

Признавая, как мы отметили выше, одним из признаков поздней зрелости обязательное психологическое старение, Э. Эриксон в то же время подчеркивает, что для пожилых людей, помимо оценки своего прошлого, необходима способствующая достижению эго-интеграции "жизненная вовлеченность". Он указывает на важность участия в воспитании внуков, в политических событиях, оздоровительных физкультурных программах и т. п.

Следует, однако, иметь в виду, что увеличение психологического возраста в поздней зрелости отнюдь не является ее обязательным атрибутом. Этот возраст, как последний этап на жизненном пути, как время утраты по меньшей мере физических возможностей, является субъективно непривлекательным. По данным И. С. Кона, пожилые люди предпочитают относить себя к "среднему возрасту", и лишь немногие считают себя старыми.

Г. Крайг также отмечает, что хотя у многих пожилых людей взгляд на мир определяется чувством собственной уязвимости, подавляющее большинство из них воспринимает себя совершенно иначе. Исследование, проведенное среди большой группы американцев преклонного возраста, установило, что хотя многие пожилые люди и согласны с тем, что "для большинства людей старше 65 лет жизнь действительно нелегка", себя и своих друзей они считают исключением из этого правила.

Осознание негативных возрастных перемен, чувство старости характерно для тех, у кого вступление в данный возраст связано с резким ухудшением психического состояния или уровня физического здоровья, сужением круга социальных отношений, значительным ухудшением материального положения, с описанными Э. Эриксоном явлениями, сопровождающими отрицательную оценку своей прошлой жизни, и рядом других тяжелых обстоятельств.

При сохранении достаточно деятельной жизни пожилой человек обычно сохраняет и свой прежний психологический возраст. Такое несоответствие начинающегося физического старения и возрастной идентификации прослеживается, например, в мемуарах, дневниках и письмах многих писателей, достигших возраста поздней зрелости, но не оставивших творчества. Вот как описывает это несоответствие Ю. Олеша:

"...В том, чтобы дожить до старости, есть фантастика. Я вовсе не острю. Ведь я мог и не дожить, не правда ли? Но я дожил, и фантастика в том, что мне как будто меня показывают. Так как с ощущением "я живу" ничего не происходит и оно остается таким же, каким было в младенчестве, то этим ощущением я воспринимаю себя, старого, по-прежнему молодо, свежо, и этот старик необычайно уж нов для меня - ведь, повторяю, я мог и не увидеть этого старика, во всяком случае, много-много лет не думал о том, что увижу. И вдруг на молодого меня, который внутри и снаружи, в зеркале смотрит старик. Фантастика! Театр! Когда, отходя от зеркала, я ложусь на диван, я не думаю о себе, что я тот, которого я только что видел. Нет, я лежу в качестве того же "я", который лежал, когда я был мальчиком. А тот остался в зеркале. Теперь нас двое, я и тот. В молодости я тоже менялся, но незаметно, оставаясь всю сердцевину жизни почти одним и тем же. А тут такая резкая перемена, совсем другой. - Здравствуй, кто ты?

- Я - ты.

- Неправда.

Я иногда даже хохочу. И тот, в зеркале, хохочет. Я хохочу до слез. И тот, в зеркале, плачет.

Вот такой фантастический сюжет!"

В дневниках М. М. Пришвина можно найти такие заметки: "Пастернак спустился к нам, читал стихи, совершенный младенец в свои 60 лет. И делается хорошо на душе не оттого, что стихи его, а что сам он такой существует".

Сам М. М. Пришвин, как мы отмечали выше, до конца жизни сохранил высокую творческую продуктивность. Его дневниковые записи, относящиеся к возрасту 77 - 80 лет, свидетельствуют о психологической молодости:

"Я представляю собой консервированного юношу и об этой юности все время пишу".

""Золотое детство" - это не в прошлом, а это наши сокровенные личные возможности в настоящем".

"Осень в деревне тем хороша, что чувствуешь, как быстро и страшно проносится жизнь, ты же сам сидишь где-то на пне, лицом обращенный к заре, и ничего не теряешь, все остается с тобой".

"Становится совсем непонятным, как мало люди берут из того, что им дано на земле. И как счастлив я, что свою долю в значительной мере взял".

"А сколько всего намечено для писания..."

В настоящее время основное внимание геронтологов направлено на выявление медико-биологических причин старения и преждевременной смерти и изыскание соответствующих средств продления жизни. Решение этих проблем, как предполагается, позволит довести обычную продолжительность жизни человека до 100 - 150 и более лет. Представляется, однако, что главное, по крайней мере на обозримое будущее, - решение вопросов геронтопсихологии, прежде всего проблемы психологического возраста. Никакие медико-биологические средства не помогут человеку жить долго, если у него нет психологического будущего.

Известно много случаев, когда человек, окончательно одряхлевший и уже прощающийся с жизнью, вдруг обретал ту или иную связь с миром, значимый мотив - и вновь возрождался к жизни. Одна такая невыдуманная история приведена в рассказе В. Солоухина "Варвара Ивановна". Члены комиссии, проверявшей работу колхоза, зашли в дом бригадира - недавно овдовевшей женщины, матери троих маленьких детей. В передней горнице они обнаружили горящие перед образами лампадки. Рассказ ведется от лица председателя комиссии:

""Ты это зачем? - напустились мы на нее. - Член правления, член партии, как не стыдно!"

Татьяна Сергеевна показала глазами на тесовую перегородку и говорит, сходя почти на шепот:

"Мама помирает. Просила затеплить. Вчера соборовали".

Я заглянул за перегородку и увидел на кровати старуху, лежащую вытянуто и прямо, как лежат покойники на столе. Даже руки сложены на груди, как у готовой покойницы. Да она с лица и была уже готовая покойница: кожа желтая, щеки ввалились, губы натянуло до синевы, нос востренький, надбровные дуги выступили и прояснились. Про руки и говорить нечего: воск и воск. И этот, знаете, серый, пепельный налет на лице. То есть нынче или завтра конец. Недаром же попросила, чтобы соборовали...

"Да, отработала Варвара Ивановна свое, - опечалился я, выходя из-за перегородки к столу. - Сколько ей? Чай, за восемьдесят?"

"Восемьдесят шестой, - подтвердила Татьяна Сергеевна. - Да уж, конечно, отработала... Четвертого дня слегла. Сразу как-то перелом произошел. Три дня - и готово. Догорает, как свеча..."

На другой день совещались мы в райкоме, как вдруг секретарша вызывает меня к телефону. Звонят из колхоза, где ужинали: бригадира Татьяну Сергеевну вечером убило наповал куском металла, отлетевшего от силосорезки. Надо ехать на место, разобраться...

Захватив врача, поехал в колхоз "Победа". Силосная яма у них на въезде в село, так что мы сразу и увидели происшедшее.

Впрочем, что мы увидели? Лежит поверх изрубленной на силос кукурузы наша Татьяна Сергеевна... Висок пробит железным осколком... Глядеть, собственно, нечего... Положили в кузов, чтобы отвезти в больницу на вскрытие.

Надо бы и мне возвращаться в район, но вдруг встала перед глазами вчерашняя картина: старуха, почти покойница, и трое ребятишек, мал мала меньше...

Я завел свой "газик" и на третьей скорости в село...

Затормозил. Взбегаю на крыльцо - и чуть не обмер с испугу: навстречу мне Варвара Ивановна на своих ногах и с ведром. По воду.

"Да разве не умерла?.'" - не удержалось у меня на языке. Не могло удержаться, настолько был уверен.

"А их куда? - озабоченно кивнула Варвара Ивановна назад в избу, где, видимо, сидели ее внучата. - Ну умру я, ладно. А их кто будет обихаживать, если остались круглыми сиротами? Уж видно, некогда мне, старухе, помирать. Не время".

Поверите или нет, три года прошло с тех пор, а она все живет... Живет - и некогда ей помирать..."

Учет психологического возраста помогает нам понять, а иногда и прогнозировать специфику развития личности. В поздней зрелости, как и в зрелости, адекватность психологического возраста, и в особенности сохранение чувства молодости, обычно сочетается с личностным ростом. Последний момент и является наиболее важным: интенсивное развитие личности, стремление к самосовершенствованию и самореализации возможны на любом возрастном этапе. Психологический возраст поэтому больше, чем хронологический, связан с тем, что сейчас принято называть качеством жизни. Гораздо более значимо то, как человек живет и в связи с этим как себя воспринимает и осознает, чем то, когда он родился и к какой возрастной категории объективно должен быть отнесен. Как писал еще в самом начале нашей эры Л. Сенека, нужно стараться, "чтобы жизнь наша, подобно драгоценности, брала не величиной, а весом. Будем мерить ее делами, а не сроком...

Зачем ты спрашиваешь меня, когда я родился? Могу ли числиться среди еще не старых? Свое я получил. Человек может быть совершенным и при тщедушном теле - так и жизнь может быть совершенной и при меньшем сроке. Возраст принадлежит к числу вещей внешних. Как долго я проживу, зависит не от меня, как долго пробуду - от меня. Требуй от меня, чтобы я не провел свой бесславный век, как в потемках, чтобы я жил, а не тащился мимо жизни.

Ты спрашиваешь меня, каков самый долгий срок жизни? Жить, пока не достигнешь мудрости, не самой дальней, но самой великой цели. Тут уж можешь смело хвалиться и благодарить богов и, пребывая среди них, ставить в заслугу себе и природе то, что ты был".



Схожі статті




Психология развития и возрастная психология - Кулагина И. Ю. - 1. Условия развития. Старение и психологический возраст

Предыдущая | Следующая